Последние серии военных парусных кораблей Черноморского флота

Военные парусные корабли попытались спровоцировать Черноморский флот. 17 апреля 1854 г. 91-пушечный английский линейный корабль «Агамемнон» под флагом контр-адмирала Лайонса отделился от англо-французской эскадры из 30 вымпелов (19 линейных кораблей и 11 фрегатов), подошедшей к Севастополю на 10 миль, и начал маневрировать у входа в Севастопольскую бухту. Почти часовое маневрирование, целью которого, вне сомнения, являлась разведка, не вызвало никакой реакции со стороны русских моряков, хотя всем на английском паруснике было ясно, что за ними пристально наблюдают.

Командование Черноморского флота пришло к выводу, что «Агамемноном» управляет недостаточно обученная команда, прямым доказательством чему стал плохо поставленный рангоут и вялость переноса парусов (и это на флагманском корабле!). А на следующий день английский адмирал написал письмо фактическому начальнику штаба Черноморского флота контр-адмиралу Владимиру Ивановичу Истомину, в котором говорил:

Любуясь превосходным видом ваших кораблей, я старался заслужить Вашего одобрения маневрами корабля “Агамемнон”.

Приведенный пример довольно ярко свидетельствует о разности подхода «законодателей морской моды» — англичан и их тогдашних противников — российских моряков к системе обучения морскому делу. Если англичане вместе с французами к началу Крымской войны уже полностью уверовали в мощь паровой машины, то моряки-черноморцы довели искусство управления парусным кораблем практически до совершенства.

Военные парусные корабли: флот для конкретной задачи

Во второй четверти XIX в. в области военного кораблестроения ведущих морских держав мира наконец-то стали происходить революционные изменения, в отличие от предыдущего почти 300-летнего периода его эволюционного развития. Россия в этом отношении в отстающих не числилась, развивая свой военно-морской флот довольно активно, смело и самобытно, пусть и перенимая, правда, довольно разумно, иностранный, прежде всего английский, опыт. В итоге к середине XIX в. русский военный парусный флот достиг пика своего развития, а корабли, входившие в его боевой состав, — наиболее полного сочетания боевых, технических и эстетических характеристик. Правда, за исключением одного «но». Не весь Российский императорский флот, а только одна его составляющая — Черноморский флот. Причем путь к такому положению, как ни странно оказался довольно коротким — всего лишь около 20 лет.

По каким же направлениям шло радикальное совершенствование практически стандартной конструкции парусного военного корабля? Кораблестроители пытались усовершенствовать набор корпуса, одновременно выискивая способы увеличить его размеры и значительно облегчить всю конструкцию. С этой целью произошел отказ от громоздких крайне дорогих и тяжелых элементов украшения военных кораблей. Во главу угла стали (наконец-то!) их боевые характеристики.

Основной из них, как ранее, считалась мощь бортового артиллерийского залпа, так как господствующей в парусную эпоху тактикой являлась линейная. И хотя успешные действия Ф. Ф. Ушакова и Г. Нельсона показали важность и нужность отхода от нее, приспособить многопушечные линейные корабли и фрегаты к принципиально новой форме ведения боев не представлялось возможным. А потому кораблестроители по-прежнему пытались разместить как можно больше и по возможности наиболее тяжелых пушек по бортам корабля.

И система набора корпусов деревянных военных парусных кораблей, выработанная Р. Сеппингсом и У. Саймондом, в этой ситуации оказалась как нельзя кстати.

Рекомендуется к прочтению: Фрегаты: корабли-универсалы

Еще в период строительства первого английского линейного корабля по системе У. Саймонда «Квин» на Туманном Альбионе проходили стажировку русские кораблестроители во главе с полковником С. И. Чернявским. Считается, что после их возвращения на родину в Николаеве в период 1838-1841 гг. был построен первый русский линейный корабль «Двенадцать апостолов» по «новой английской системе». Однако на самом деле первенцем совершенно новых серий кораблей русского Черноморского флота стал не он, а прототип знаменитого русского многопушечника, который историки называют не иначе как «образец корабельной архитектуры», — 120-пушечный линейный корабль «Три Святителя», строительство которого шло в 1835-1838 гг.

И велось оно не спонтанно, что неоднократно бывало в русской военно-морской истории, а как элемент выполнения весьма обычной на первый взгляд, но уникальной по своим элементам кораблестроительной программы. Начало ее положил в 1826 г. император Николай I, который своим высочайшим повелением создал «Комитет образования флота», дабы «… извлечь наши морские силы из забвения и ничтожества, в которых он (флот) прозябал в последнее время». Первым решением комитета стало создание штата Балтийского флота от 1826 г.

Согласно ему, боевой состав Балтийского флотаБалтийский морской флот должен был включать в себя 217 боевых единиц:

• 26 линейных кораблей;
• 9 фрегатов;
• 5 учебных фрегатов;
• 9 пароходофрегатов;
• 12 малых пароходов;
• 2 корвета;
• 12 бригов;
• 65 различных вспомогательных судов;
• 77 гребных единиц.

Несмотря на кажущуюся амбициозность, данная программа полностью соответствовала экономическим возможностям и военно-политическим потребностям Российской империи, а потому с некоторыми коррективами к началу Крымской войны была выполнена.

А вот ситуация на Черноморском флоте складывалась несколько иная. Вслед за «балтийской» программой в 1827 г. для Черноморского флота принимается новый корабельный штат, основой которого должны были стать 120-пушечные линейные корабли в количестве 5 единиц — по числу имеющихся эскадр. Но данная программа была принята без реального учета военно-политической обстановки на Чёрном море и новых достижений в области кораблестроения, что и предопределило ее замену.

В итоге в 1832-1835 гг. разрабатывается и принимается программа парусного кораблестроения на Чёрном море, разработанная под руководством адмирала А. С. Грейга (1775-1845). Она предусматривала оснащение Черноморского флота 15 линейными кораблями, из которых 120-пушечных должно было быть 3, а 84-пушечных — 12. Кроме того, предполагалось строительство 4 фрегатов с 60 пушками, 3 фрегатов с 44 пушками, а также 5 корветов, 7 больших и 3 малых бригов. Во многом эта кораблестроительная программа являлась уникальной. Первое, что бросается в глаза, — приведение численности корабельного состава Балтийского и Черноморского флотов в соотношение 2:1.

Для сравнения: в эпоху Павла I это соотношение выглядело как 3:1. Увеличение мощи Черноморского флота в сравнении с основным для России Балтийским выходило из четкого понимания задач, которые в условиях возможной войны должен был выполнять Черноморский флот. И если Балтийский флот по-прежнему должен был проецировать военно-морскую мощь России во все потенциально опасные точки, например на Дальний Восток, то Черноморский флот теперь замыкался исключительно в пределах своего географически ограниченного театра военных действий.

С 1829 г. основным противником России на Черном море считалась Османская империя, против мощи которой и «затачивался» Черноморский флот, тогда как Балтийский флот имел перед собою более разнообразную гамму задач, но не единую концепцию использования. Интересно, что единственным способом уничтожения турецкого флота должен был стать морской бой, который мог происходить не только в открытом море, но и в бухтах и гаванях противника, к которым, к тому же, следовало доставлять и десант.

Впрочем, абсолютно не исключалось и то, что турок может поддержать и Англия, и Франция, чьи военные флоты в одночасье способны появиться на берегах Босфора, захват которого вместе с Мраморным морем и проливом Дарданеллы стал заветной мечтой всех русских флотоводцев и некоторых политиков.

В связи с этим для более четкого управления флотом и распределения задач между его соединениями происходит, как ни странно, сокращение самого Черноморского флота — с 5 до 3 эскадр. При этом вводится не смешанная, как ранее, а четкая их организация — по 5 линейных кораблей. Отныне основой эскадр должны были стать стандартные 84-пушечные линейные корабли, а флагманами — мощные 120-пушечные.

Резко сократилась численность фрегатов и легких крейсеров (корветов, бригов и пр.) на Черноморском флоте. Теперь на фрегаты возлагались функции связи при эскадре (60-пушечные фрегаты), а также выполнение разведывательных и крейсерских операций в интересах эскадры в целом при небольшом отрыве от нее (44-пушечные). Задачами корветов и бригов отныне становились исключительно крейсерские и разведывательные функции в стесненных условиях (в заливах, проливах, на лиманах) и у побережья, как своего, так и турецкого.

Первые 10 лет реализации программы 1832 г. шел процесс поиска оптимальных типов боевых кораблей для Черноморского флота.

В 1841 г. этот процесс завершился принятием к дальнейшему строительству следующих типов боевых кораблей:

• 120-пушечных линейных типа «Двенадцати апостолов» («Париж» и «Великий князь Константин»);
• 84-пушечных линейных типа «Трех иерархов» («Уриил», «Селафиил», «Гавриил», «Варна», «Иегудиил», «Святослав», «Ростислав», «Чесма», «Храбрый», «Память Евстафия», «Адрианополь», «Императрица Мария»);
• 60-пушечных фрегатов типа «Месемврия» («Сизополь», «Мидия», «Кулевчи»);
• 44-пушечных фрегатов типа «Флора» («Кагул», «Коварна»);
• 20-пушечных корветов типа «Пилад» («Оливуца», «Андромаха», «Калипсо», «Ариадна»).

При этом серийность определялась прежде всего теми кораблестроительными элементами, от которых зависели технологические и эксплуатационные характеристики кораблей, а не количеством пушек, как было принято ранее.

«Старые» корабли для новых задач

Под стать организации программы 1832-1835 гг. была и ее техническая часть. Изучив опыт британского кораблестроения, николаевские конструкторы совместили его с собственными наработками. В результате практически все черноморские корабли стали строиться по так называемой английской системе набора корпуса (Саймонда-Сэппингса), что обеспечивало необходимую его прочность (мореходную и боевую), но с применением русской системы парусного вооружения. Она характеризовалась, в особенности на 120-пушечных линейных кораблях, возросшей высотой мачт, которая теперь стала превышать общую длину корабля, и радикально вынесенными за габариты корпуса реями с очень сложной, многоплановой и взаимозаменяемой системой парусов.

Благодаря этому удалось не только компенсировать образовавшуюся, но опять-таки, чисто теоретически, слабую остойчивость кораблейПоперечная остойчивость судна, но и резко повысить их скоростные и маневренные данные. Интересно, что для черноморских боевых парусных кораблей были выбраны паруса двух типов, условно именуемые «боевыми» и «обычными», или «обыкновенными». И если последние практически не отличались от аналогов в других парусных флотах и использовались в повседневных условиях, то «боевые» паруса шились из более легкой ткани и применялись в учениях и боевых походах.

Это быстро породило легенду об их непрочности и ненадежности, поскольку рвались они, как считалось, чаще «обычных». Однако на практике тяговые характеристики именно этих парусов оказались много выше, чем у «обыкновенных».

Несколько изменились формы образования корпусов черноморских боевых парусных кораблей. Выбор их главных габаритов происходил осторожно и сознательно, учитывались все факторы: от исторических до чисто природных. В итоге при незначительном увеличении отношения длины к ширине корпуса (в среднем чуть менее пропорции 4:1, тогда как на балтийских кораблях она превысила значение 4:1) по сравнению с предшественниками удалось оставить неизменными характеристики осадки и глубины трюма.

Кроме того, корпуса военных парусных кораблей Черноморского флота программы 1832-1835 гг. сделали круглоскулыми в отличие от балтийских, на которых применялись узкоскулые образования. Эти отличия были связаны с гидродинамическими условиями Чёрного моря, где наблюдается длинная, интенсивная, но низкая волна, тогда как на Балтийском море — короткая и высокая. Из-за этого черноморские корабли не обшивались в подводной части медными листами, что на Балтике с 1840-х гг. стало распространенным явлением. Другим объяснением подобного решения стали факторы оперативного и экономического характера.

Если корабли Балтийского флота действовали чуть ли не во всех морях и океанах, а значит, были рассчитаны на длительное пребывание в море, то черноморские совершали короткие выходы в море и в любой ситуации опирались на развитую кораблестроительную и ремонтную базу — Николаев, Севастополь, Херсон, Очаков, Одессу и т. д. Как следствие, запасы воды и провизии из расчета на одного человека на черноморских кораблях были в 5 раз меньше, чем на балтийских. За счет образовавшихся свободных объемов улучшились условия пребывания экипажей и увеличилось количество боеприпасов на корабле.

В результате корпус последних серий военных парусных кораблей Черноморского флота не перегружался ни запасами, ни экипажем, ни артиллерией (последняя даже несколько облегчалась уже в процессе эксплуатации — снималось 4-6 бомбических орудий), что создавало необходимые резервы как по весам, так и по объемам.

Все вышеизложенные факторы самым положительным образом повлияли как на скорость линейных кораблей и фрегатов, так и на их маневренность и мореходность. При хорошем ветре они легко развивали скорость 12 узлов — почти на 2 узла больше, чем у кораблей западных стран, а в галфинд и брейвинд могли идти в среднем на 8-8,5 узлах, причем, что удивительно, штормящее море оказывало их движению намного меньшее сопротивление, чем движению кораблей более ранних проектов. Маневренность же последних парусных кораблей Черноморского флота поражала даже современников.

Так, даже самые мощные 130-пушечные линейные корабли могли при благоприятном ветре развернуться в диаметре, не превышающем трех длин корпуса корабля. По современным меркам это прекрасный результат, что ж говорить о паруснике? В любую гавань эти корабли также входили самостоятельно и свободно в ней маневрировали, используя только мощь своих парусов, не прибегая к помощи буксиров. Более того, как показали многочисленные учения рубежа 1840-1850-х гг., а в дальнейшем и боевой опыт, черноморские парусники программы 1832-1835 гг. могли очень быстро остановиться как с помощью парусов, так и с помощью якорей.

Все эти уникальные качества одинаково усиливали возможности применения кораблей в линейной и маневренной тактике, на которую командование Черноморского флота делало ставку. Дело оставалось за малым — оснастить корабли совершенной артиллерией и поднять подготовку их экипажей на соответствующий уровень. И то, и другое на Черноморском флоте перед Крымской войной было сделано.

Новое качество удара – бомбические пушки

Начиная с 1830-х гг. большинство линейных кораблей флотов Англии, Франции и России принимают на вооружение орудие, по сути, принципиально нового типа — бомбические пушки. Это были крупнокалиберные корабельные (или береговые) пушки (в основном калибром 68 фунтов), которые при ограниченной длине ствола (11-13 калибров) могли стрелять тяжелыми разрывными снарядами — бомбами. При попадании бомбы в корпус корабля производились крупные и зачастую фатальные для боевой единицы флота разрушения.

Считается, что изобретателем бомбических пушек в 1824 г. стал французский артиллерист А. Пексан. Их конструкцию он создал, как считают некоторые исследователи, на основе русских пушек, так называемых «шуваловских единорогов».

В 1835 г. генеральный консул России в Англии Е. К. Бенкгаузен впервые сообщает о 68-фунтовых бомбических пушках. Летом следующего года в Англии закупается чертеж такого орудия со станком, которое тут же запускается в производство.

Но за год до сообщения консула в Кронштадте проходят испытания 2- и 3-пудовые бомбические пушки собственно российской конструкции. Испытания показали, что любой военный парусный корабль в состоянии выдержать несколько сотен попаданий обычных ядер и гранат (что неудивительно при толщине деревянного борта почти в метр), но после 20 попаданий бомб разрушается полностью.

Более того, если бомбы Пексана взрывались после проникновения внутрь корабля (фактически это было больше похоже на полое ядро со взрывчатым веществом внутри, чем на разрывной снаряд), то русские бомбы артиллериста-изобретателя генерал-лейтенанта Лехнера взрывались и при простом соприкосновении с целью (косвенное подтверждение большего заряда взрывчатого вещества в русских бомбах), и при проникновении на значительную глубину (все зависело оттого, какой взрыватель-трубку поставит комендор).

Таким образом, по конструкции русские бомбы при всех их недостатках были более совершенными снарядами, в том числе и в плане конструкции металлического корпуса. Сравнивая же тактико-технические характеристики русского 68-фунтового орудия Лехнера и аналогичной английской пушки по представленной выше таблице, нетрудно убедиться в высоком качестве русской металлургической и артиллерийской промышленности, а также конструкторской мысли в сравнении с тогдашней «мастерской мира».

Адмирал М. П. Лазарев

Адмирала Михаила Петровича Лазарева (1788-1851) в основном знают как первооткрывателя Антарктиды (совместно с Ф. Ф. Беллинсгаузеном) и одного из героев последнего классического сражения парусной эпохи — битвы в бухте Наварин 20 октября 1827 г. Именно там он, будучи командиром 74-пушечного линейного корабля «Азов», смело вступил в бой с 5 турецкими кораблями (2 линейных корабля, из них 1 флагманский, 2 фрегата, 1 корвет) и вышел победителем из этой схватки.

Причем все эти корабли плюс еще один флагманский линейный корабль, в бой с которым «Азов» вступил уже на завершающей части сражения, были уничтожены исключительно артиллерийским огнем русского корабля, что для морских сражений парусной эпохи является исключительным случаем.

Однако М. П. Лазарева куда большая заслуга в деле преобразования Черноморского флота. Именно при нем — а флотом он командовал с 1833 по 1851 г. — в строй вошло 40 боевых кораблей программы 1832-1835 гг.

Но не просто вошли, а были усилиями своих экипажей доведены до высшей степени боевой готовности. И прежде всего потому, что М. П. Лазарев ввел абсолютно новую систему подготовки моряков: постоянные выходы в море и беспрерывные учения в обстановке, максимально приближенной к боевой.

Знаменитый адмирал также способствовал значительному усилению судостроительной базы и системы базирования флота. Понимая, что будущее все же за паровыми кораблями, М. П. Лазарев содействовал строительству для Черноморского флота 6 пароходофрегатовЖелезо и паруса: зигзаги перехода к новому судостроению и 28 вооруженных пароходов, и им же была создана система подготовки кадров для будущего российского парового флота.

При этом выучка моряков российских парусных кораблей была поднята до уровня, который, видимо, так никто и не превзошел в истории вообще.

Черноморские парусники ходили в любую погоду и в любое время года и суток. Ходили на разных скоростях, по отдельности и целыми эскадрами. Ходили туда, куда, казалось бы, парусным кораблям добраться было невозможно, и ходили по Чёрному морю так свободно, как вольный человек ходит по собственной квартире. И это тоже заслуга адмирала Лазарева, который способствовал изданию навигационных карт Чёрного моря, качество точность которых поражают и сейчас.

Достижения русских корабелов

Итак, боевые парусные кораблиЛегкие крейсеры и бомбардирские корабли Черноморского флота к началу Крымской войны представляли из себя весьма современные и совершенные по тому времени инженерные сооружения, тактико-технические характеристики которых ни по одному из параметров не уступали лучшим зарубежным образцам, в том числе и паровым, а по мощи артиллерийского вооружения даже превосходили их.

Они идеальным образом, как с технической, так и с оперативной точек зрения, были приспособлены для выполнения любых боевых задач на Чёрном море, а их внешний вид и эстетика вызывали восхищение не только видавших виды тогдашних моряков Англии, Франции и Турции, но и нынешних любителей и почитателей истории флота.

Тактическая и профессиональная подготовка как командного, так и рядового состава кораблей Черноморского флота была на очень высоком уровне (возможно, тогда она была лучшей в мире), что позволяло надеяться на успех в морском бою любой сложности при ожидаемом превосходстве противника в два-три раза. Моральный же дух экипажей черноморских кораблей был выше всяких похвал, а их командный состав был представлен исключительно учениками знаменитого М. П. Лазарева — имена адмиралов В. А. Корнилова, П. С. Нахимова и В. И. Истомина говорят о многом.

Вступить в бой с превосходящими силами англо-франко-турецкого флота, который появился в Чёрном море в начале 1854 г. и более чем наполовину состоял из паровых кораблей, моряки-черноморцы были готовы. Они ждали лишь приказа своего императора. Однако Николай I его не отдал. То ли семикратное превосходство союзников в кораблях испугало самодержца, то ли его изрядно обеспокоил качественный, то есть паровой, состав флота противников. Но финал получился совсем не таким, каким его представляли создатели, командиры и экипажи парусных кораблей-красавцев.

Рекомендуется к прочтению: Корабли и морские достижения Древнего Египта

В 1854-1855 гг. все парусные боевые корабли Черноморского флота были затоплены в Севастопольской бухте с целью недопущения туда флота союзников. Правда, снятые с них пушки внесли огромный вклад в оборону главной военно-морской базы Черноморского флота России.

О так и не востребованном опыте черноморских кораблестроителей нынче напоминает лишь символ Севастополя — памятник затопленным кораблям в Южной бухте и их корабельные орудия, уже давно ставшие музейными экспонатами.

Источник: “Парусники. История парусных судов от Античности до наших дней” Поспелов А. С.